Все помнят те времена, когда во дворах, на детских площадках или полуразваленных лавчонках восседали “цари района” — парни в трениках и кепках набекрень, с зажатой сигаретой в зубах. Их прекрасно знали все, и даже в милиции радовались мало: разбитые окна, и лица добропорядочных граждан, мелкие вымагательства, ругань и пьянки под окнами молодых семей с маленькими детьми до утра. Факт остается фактом, было и такое, пока им на смену не пришли бородатые хипстеры…
История эта со мной произошла в классический период расцвета “гопоты” — нулевых годах, когда они яро не терпели всех тех, кто не был на них похож. Еще в те годы у меня не было такой, явно, мужской фигуры — ну, не успел за учебой подкачаться, а вот, девушку — провожал через такой двор, где вся местная “гопота” восседала на корточках, как на троне.
Итак, идем, мы, и я краем глаза вижу, как они наблюдают. Ну, не мог я оставить её одну, да еще в таком, пусть и родном, дворе. Иду, а в душе просто все переворачивается — уже представляю свое разбитое лицо, и как она носит мне передачки в больницу. В таких размышлениях я едва слышу, о чем она мне щебечет, но их слова расслышал явно и четко:
— Эй ты, сюда иди! Ты что, индюк, слух потерял?
Я предложил девушке далее спокойно идти, не оборачиваясь, и не ускоряя шага, но и не замедляя. Понял, как она испугалась, ведь, очень сильно сжала меня за руку. Ну блин: и самому страшно, и за неё постоять придется. Тут слышу явный шлепок по пятой точке моей девушки и меня он просто вывел из себя. Один из этих “корешей” набрался наглости подойти и осуществить этот наглый жест привлечения внимания. Все. Это конец. Такого я точно стерпеть не смогу — на всех парах мчусь в веселой компании: что сейчас будет!!! И тут в спектакль удачно вписывается моя спутница:
— Постой Юра, не надо этих так, как раньше, я не хочу письма тебе писать опять в тюрьму!!!
Вы бы видели их лица! Она драли от меня так, будто я — реальный зек. Видимо, все в комплексе сыграло мне на руку — и смелая девушка, и мое озлобленное выражение лица на их выходку. Ху, слава Богу — и до дома её довел, и цел остался!
