Александр Ширвиндт рассказал о том, что старение следует расценивать, как диагноз средней степени тяжести

Актер рассказал, что в старости странным образом стираются любые различия и даже половые.

Я являюсь русским интеллигентом с еврейским гражданством и наполовину немецкими корнями, который обожает крепкий мат и не против пропустить пару стопочек чего-то покрепче чем вода. Я в совершенстве владею русским матом, при этом матерюсь достаточно обаятельно, считаю себя в приеме алкогольных напитков настоящим профессионалом, во время общения с женщинами постоянно нахожусь в приятном возбуждении, в общении с коллегами – в состоянии соревновательного тщеславия. В моей душе нет покаяния. Жалею то о том, что жизнь оказалась не просто стремительной, но и невероятно короткой.

Сама по себе смерть, как биологический факт не вызывает во мне панического ужаса. Но при этом не хочу выглядеть беспомощным. Страшусь медленной смерти, когда буду нуждаться в чьей-то помощи для продления жизни. Я интерпретирую себя как старика-красавчика, который боится оказаться немощным.

Старость – это неизбежный для всех, но не смертельный диагноз.

Считаю, что тем, кому исполнилось 75 и старше, не следует ничего изменять либо бросать в своей жизни.

Я неоднократно пытался бросить курить, однако это не закончилось ничем хорошим. Постоянно возвращался к своей пагубной зависимости, пока мой сын, к мнению которого я очень прислушиваюсь, не стукнул кулаком по столу со словами: «Достаточно!».

Затем меня свели с одним известным академиком, который, как мне сказали, не ведет прием, но готов со мной поговорить. Собрав наспех в охапку все свои анализы, я отправился на прием к светилу медицины.

Приехав по указанному адресу, я окунулся в загородную тишину. В особняке везде сновали на кривых ногах очаровательные дамы в накрахмаленных халатах. Меня провели в громадный кабинет, украшенный благодарственными грамотами от Ивана Грозного, Екатерины и самого Сталина… В кабинете меня встретил академик в дорогущих очках с золотой оправой, который спросил:

– Вам полных лет сколько?

– Думаю примерно пятьсот – отвечаю.

– Примерно одногодки.

Я достал свою увесистую папку с всевозможными анализами, на что он активно замахал руками со словами: «Ой, спрячьте!».

Мне уже только это привело в восторг. Не стал изучать мое досье. «А вы на что жалуетесь» вежливо спросил я.

– У меня по утрам болят колени.

– А меня боль мучает вечером. Что-то еще?

– Напрягает одышка.

– Однако это вполне нормальное явление.

– Начал быстро уставать.

– Голубчик, а что вы хотели в нашем-то возрасте. Норма.

Как от сердца отлегло. Даже если у академика медицины со здоровьем такие же точно проблемы как у меня то, о чем можно еще разговаривать?

Напоследок, перед выходом из кабинета, я сказал, что перестал курить.

Он подозрительно посмотрел поверх золотой оправы очков:

– Ну и зачем? Золотой вы мой человек помните, что лицам старше 75 лет категорически противопоказано что-то менять либо кого-то бросать, а поэтому будем доживать как есть…

Я нежно расцеловал все его грамоты и удалился. Не человек, а гений!

Оцените статью